Сегодня продолжаю начатую в трёх предыдущих постах (13.03.2025, 15.03.2025, 16.03.2025) тему реквизиций. Но сперва привожу заимствованный с сайта Старый Архангельск дореволюционный фотоснимок Буяновой (Поморской) улицы:

И скажу, что шестым и седьмым по счёту были угловые с Псковским (Чумбарова-Лучинского) проспектом дома под номерами 18 и 20. В 20-ом располагался кинотеатр «Вулкан», а на первом этаже 18-го — магазин под названием «Польская колбасная»:

Как видите, в довоенное время (до начала Первой мировой) выбор товаров в ней был, как говорится, на любой вкус. Но на второй и тем более на третий год войны в стране начались проблемы с продовольствием, у магазинов появились длинные «хвосты» (очереди). И, как следствие, вводились нормы продажи продуктов и предельные таксы (цены) на них. А затем появились и карточки.

После Февральской революции, то есть в месяцы «властвования" Временного правительства ситуация с продовольствием ещё более усугубилась. И различные его постановления по улучшению снабжения просто-напросто не исполнялись. Кроме, пожалуй, одного — о проведений реквизиций, которые проводились регулярно. В том числе и в Архангельской губернии. А их следствием, в частности, стало следующее, на первый взгляд, странное событие, о котором летом 1917 года кратко сообщила читателям в заметке «Самоистребитель» архангельская газета «Северное утро»:

Глубокой ночью на 8-е августа жители Буяновой улицы и прилегающей к ней части Псковского проспекта были разбужены звоном стекол и отчаянными криками. Крики неслись со стороны «Польской колбасной» господина N; собралась толпа, явилась милиция. Глазам прибывших представилась не совсем обыкновенное зрелище. Владелец колбасной господин N бил собственные стекла и в непонятном бешенстве уничтожал свое имущество. Вокруг прилавка на полу колбасной в беспорядке валялся товар.

Ввиду неослабевающей энергии господина N, яростно уничтожавшего свое добро, пришлось вмешаться милиции. Но и на утро толпа любопытных стояла перед перед запертым магазином с выбитыми стеклами и любовалась следами разгрома, произведенного опытной и любящей хозяйской рукой.

Ответ на вопрос, почему владелец магазина вдруг стал «самоистребителем», таков: накануне в губернский продовольственный комитет поступили жалобы, что архангелогородцы, несколько дней занимавшие с ночи очередь, не могут отоварить в «Польской колбасной» карточки на мясо. И в то же время с заднего хода «нужные» люди выносят свёртки и су мки — несомненно, с мясом. Реагируя на эти сигналы, члены продовольственного комитета в сопровождении милиционеров нагрянули в магазин, нашли несколько пудов припрятанного мяса, изъяли его, как и большую часть других мясопродуктов. А безуспешно попытавшийся воспрепятствовать реквизиции владелец магазина, видимо, на какое-то время впал в ступор, а когда из него вышел, то свои эмоции и отчаяние выразил описанным в заметке способом.

Более полно характеризует обстановку той поры другая публикация той же газеты — под названием «Продовольственная разруха»:

В последние дни приходится часто писать о той бешеной вакханалии, которая происходит в Архангельске с продуктами потребления как в смысле быстрого их исчезновения, так и вздутия цен. Зачем, собственно, были введены карточки на масло, для населения осталось секретом. Пока их не было, масло хоть изредка в продаже появлялось. Теперь же мы видим одни только очереди — масло добывается путем выстаивания 5-6 часов в очереди и не всегда успешно. А «из-под полы» или «из-под прилавка» — сколько угодно, но по цене 4 рубля за кусок.

Выдали опять карточки на мясо и будет ошибочно думать, что можно что-то достать по ним. А по цене 1 рубль 50 копеек за фунт из-под прилавка — сколько угодно. В таких случаях рекомендуется привлекать к ответственности зарвавшихся акул. Но скажите, кому охота связываться и тратить время на сутяжничество. Платят. С проклятием, но платят...

А сахар?... Разве не платят мародерам по цене 2 рубля 50 копеек за фунт? Сколько угодно! Пойдите утром на рынок и из-под полы там все найдете — и сахар, и папиросы...

Кстати, о табаке. Продажа этого предмета ведется довольно странным способом. Табак нет-нет и в продаже и появляется, но почему-то в одном каком-нибудь магазине. Почему не в двух-трех? Ведь тогда бы не было бы очередей в 2-3 квартала, а при такой системе большинство не получает ничего.

В последний раз табак завезли в магазин Ишмемятова. Уже с 9 часов утра начала образовываться очередь, но табак не продавали... К полудню, когда хвост очереди свернул на набережную, табак наконец-то начали отпускать. Но тут к магазину прибыл взвод солдат, который порывался купить без очереди. Публика запротестовала и дело кончилось свалкой.

В последние дни исчезли из продажи яйца. И не надо быть пророком, чтобы сказать, что акуловская тактика приведет к тому, что скоро они будут продаваться из-под прилавка по цене полтора-два рубля за яйцо...

В других газетных публикациях говорилось:

Чай по сахарным карточкам получить очень трудно: этот продукт имеется не в каждой лавке и для того, чтобы приобрести ⅛ фунта приходится обегать полгорода...

Губернский продовольственный комитет телеграфно ходатайствовал перед министром продовольствия Временного Правительства о незамедлительном предоставлении в распоряжение комитета 3 вагонов крупчатки, 1000 пудов крупы манной, 300 пудов риса, 2800 пудов пшена и 1700 пудов гречи для удовлетворения потребности местных лечебных заведений и для выдачи по рецептам врачей нуждающимся в этих продуктах больным во всех городах губернии. Просьба эта мотивируется полным отсутствием в Архангельской губернии мясных и молочных продуктов.

Возвращаясь на Буяновую (Поморскую) улицу, замечу, что недалеко от «Польской колбасной» находился табачный магазин Никулина, ставший в августе 1917-го эпицентром следующего происшествия:

Вчера у магазина Никулина разыгрался крупный скандал, незавершившийся самыми тяжелыми осложнениями только благодаря быстрому и энергичному вмешательству общественных организаций и в частности Центрального Исполнительного Комитета морских команд.

Громадный табачный «хвост», ежедневно жарящийся на нестерпимом пекле около торговли Никулина ради возможности купить хотя бы несколько десятков папирос, был страшно возбужден слухами, что в магазине Никулина имеются запасы табаку, которые сбываются насторону. Заволновавшаяся толпа решила обыскать магазин. Случайно проходивший мимо секретарь губернского продовольственного комитета Б.В. Шордевский вмешался в это дело и вытребовал патруль.

Тогда громадная толпа двинулась к дому Никулина и заполнила двор, требуя, что бы был проведен обыск в кладовых дома. Это так напугало госпожу Никулину, что она упала в обморок. Однако вовремя прибывшие члены общественных организаций, члены Центрального Комитета морских команд и патрули, не допустив никаких насильственных и самочинных действий толпы, немедленно обыскали кладовые.

При этом в кладовых были найдены 2 головы и 5 мешков сахара, зарегистрированные еще во время майского обыска, но до сих пор нераспределенные, и 2 бочки посоленного мяса весом около 50 пудов.

Успокоенная и убедившаяся, что табаку в кладовых нет, толпа мирно разошлась. И все же этот инцидент, могущий окончиться разгромом дома, магазина и кладовых, выдвигает еще раз на очередь необходимость учредить продовольственную милицию, хотя бы по тому одному, что такие скандалы, как вчера, могут привести к очень нежелательным последствиям.

Прошло несколько дней после описанного газетой происшествия, как в ней же было напечатано сообщение о том, что «в Архангельске учреждена продовольственная милиция, в обязанности которой входит как наблюдение за правильностью распределения продуктов, так и мероприятия против спекулятивного сокрытия и продажи продуктов первой необходимости. Агенты продовольственной милиции ежедневно предоставляют рапорты о своей деятельности. Пока приглашено 10 агентов».

Что скрывается под формулировкой «мероприятия против спекулятивного сокрытия и продажи продуктов», читатели догадались без подсказок — обыски и реквизиции. Однако и эти меры не помогли нормализовать снабжение населения продуктами, так как в системе их распределения было непреодолимое противоречие: с одной стороны, государственное, с помощью карточной системы нормирование продажи продуктов по фиксированным ценам, с другой - частная торговля. И это противоречие приводило к тому, что выделенные для губернии продукты сначала по порой сомнительным схемам распределялись по торговым домам и владельцам магазинов, которым продавать продукты по утверждённым карточным ценам было или маловыгодно, или просто невыгодно. А куда и как припрятать, чтобы реквизиторы не нашли, торговцы, конечно, знали. Как и знали, какими путями продать продукты налево...

И ещё один штрих — местные газеты, подметили, что, как только началась Первая мировая война, поведение вышеупомянутых торговцев резко изменилось: если совсем недавно они рады были услужить ("Чего изволите-с?..), то уже осенью 1914 года, отпуская товар, они высокомерно взирали на покупателей - мол, делаю одолжение, мог бы и не продать...

Предыдущий пост - Мальчики требуются и предлагаются...