Дело Мартьяновых — так назывался пост, в котором рассказывалось о чудовищном убийстве в Архангельске четырёх человек, виновным в котором был признан Владимир Мартьянов. Причём в заключительном абзаце поста я написал: «Сейчас, по прошествии столетия, и, не зная всех мельчайших подробностей дела, трудно судить, был ли он действительно виновным». И, как оказалось, мои сомнения в том, что именно осуждённый убил мать, брата и сестёр, не были напрасными.

Об этом я узнал из октябрьских номеров газеты «Волна» за 1924 год, где сообщалось, что за прошедшие после вынесения приговора месяцы (почти год) Владимир Мартьянов с помощью адвоката смог добиться пересмотра дела. И 16 октября 1924 года в здании Архангельского губернского суда под председательством судьи Горшенина началось повторное рассмотрение обстоятельств преступления. В нём участвовали помощники судьи Зак и Фокин, прокурор Ефимьев и адвокат Находкин.

По предложению последнего были заслушаны показания двух свидетельниц, успевших посетить в больнице находившуюся в безнадёжном состоянии Тамару Мартьянову. За несколько минут до кончины она на вопрос, кто пытался убить, несколько раз произнесла: «С усами...» А когда был задан вопрос о фамилии, посетительницы услышали неразборчивое слово, начинающееся то ли с буквы «х», то ли с «г»...

После выслушивания этих показаний, адвокат стал утверждать, что виновным в убийстве следует считать не Владимира Мартьянова, а бывшего квартиранта Гаджиева, как раз имевшего усы.

На следующий день допрос свидетелей продолжился. Один из них — бывший заключённый исправдома (тюрьмы) Бородин — показал, что Гаджиев, в качестве подозреваемого там же находившийся, сказал в камере так: «Если я уйду из исправдома, то Мартьянову отсюда не выйти».

После выслушивания части свидетелей суд в полном составе отправился на осмотр места преступления. А по возвращении — в 6 часов вечера — продолжил опрос, о котором репортёр газеты написал так:

Очень пространное объяснение дает суду Сизов, который одним из первых осматривал после убийства дом с агентами губрозыска и, как юрист, полагает, что убийство было тонко задумано, однако оно не могло быть совершено одним лицом; необходимы были соучастники.

О Гаджиеве свидетели говорят, что отношения у него были с покойной скверные. Он всегда у нее брал деньги, говоря, что он человек богатый, расплатится с ней. Мартьянова не знала, как отделаться от него. К нему часто приходили подозрительные личности. Наконец, незадолго до убийства Гаджиев съехал от Мартьяновой в квартиру доктора Сербина, продолжая посещать дом Мартьяновых. Его комнату занял некто Мухиджанов, по одной версии — закупщик продовольствия, по другой — техник, и по происхождению перс, исчезнувший из Архангельска вскоре после убийства.

Свидетельница Владимирова показала, что, проживая по Пинежской улице, в день убийства, когда еще ничего не было в городе известно, она рано утром разыскивала своих поросят и, идя по Петроградскому просп., в квартале между Соборной и Воскресенской ул., видела вышедших из двора, граничащего с двором Мартьяновых со стороны Петроградского пр., двух неизвестных, одного без шапки с черными усами, другого рыжего, которые, выйдя, на улицу, стали мыть руки из находящейся здесь под стоком кадки с водой. Владимирова не обратила на это никакого внимания и не придала значения даже тогда, когда несколько часов спустя, придя на прием к доктору Сербину, встретила выходящего из квартиры доктора того же человека с черными усами, которого она видела ранним утром.

Является предположение, что начало преступления ведер с верхнего этажа, где занимал комната Мухиджанов. Отсюда убийцы спустились по черной лестнице и проникли в квартиру Мартьяновых, очевидно, через незапертое окно. Сделали свое черное дело и ушли тем же путем через двор на Петроградский проспект.

В виду новых обстоятельств суд определил дело слушанием отложить и передать его к доследованию, разыскав Гаджиева и Мухиджанова. А находящегося под арестом Владимира Мартьянова освободить под поручительство.

Заседание суда было закрыто в 1 час ночи.

Поясняя процитированное, скажу, что вышеупомянутый Лев Борисович Сербин — известный в то время в Архангельске врач и организатор местной фтизиатрической службы — проживал совсем недалеко от Мартьяновых: на Петроградском (Ломоносова) проспекте во втором после Воскресенской доме (в сторону улицы Свободы). А вот пояснить, почему он пустил жить к себе подозрительного квартиранта, не смог пояснить никто и, прежде всего, сам Сербин, так как он в возрасти 57 лет при невыясненных обстоятельствах скоропостижно скончался во время курортного отдыха в Кисловодске 25 августа того же 1924 года.

Его неожиданная кончина породила в городе различные слухи. И примечательно, что на устроенном губернском отделом здравоохранения «Торжественном заседании, посвящённом памяти Л.Б. Сербина», к удивлению редакции той же газеты,, присутствовал лишь средний и младший медперсонал. А врачи-коллеги, за редчайшим исключением, на заседание не явились.

Через семь лет — в ночь на 16 января 1931 года — «трагически скончался» Владимир Сербин. Видимо, сын Льва Борисовича. Объяснение тому, Что скрывается под словами «трагически скончался», следует искать в архивных милицейских сводках о происшествиях. А спустя год — 6 мая 1932 года — умерла старшая сестра Владимира Мартьянова — Ольга Степановна Рудакова, проживавшая в доме, где произошло убийство: улица Соборная (Карла Либкнехта), 21А.

Что же касается Гаджиева и Мухиджанова, то, возможно, ещё удастся выяснить, смог ли губрозыск их найти. Впрочем, возможно, удастся и узнать, как сложилась дальнейшая судьба несправедливо обвинённого, но отпущенного на свободу Владимира Мартьянова.

Предыдущий пост - Такие разные Шольцы...