Зимой 1922-1923 годов недалеко от Архангельска — в районе впадения реки Лодьмы в Кузнечевский рукав Северной Двины — паслось стадо государственных оленей. За ними приглядывали нанятые в качестве пастухов обитатели Мезенской тундры — ненцы Семён Валейский, Никифор Аничин и Николай Назаров. Которые, как оказалось, почти всё время пребывали в нетрезвом состоянии. А «огненную воду» им привозили те, кто покупал оленей, причём очень дешёво: одна голова за бутылку.

Весть об этом быстро распространилась по городу и дошла до руководства губернского земельного управления (аналога нынешнего министерства сельского хозяйства). В этой связи было решено для проверки командировать заведующего подотделом скотоводства Ивана Антипина, ветеринарного фельдшера и препаратора Архангельского Ветеринарно-бактериологического института Петра Нерядихина. А для их сопровождения и охраны был отряжён начальник активного отдела губернского управления уголовного розыска Алексей Щапин.

По прошествии трёх дней в губземотделе забеспокоились, так как командированные не вернулись. Поэтому на место пастьбы были отправлены ещё два сотрудника, которые не обнаружили никого — ни оленей, ни пастухов, ни их семей, ни их проверявших.

Когда по возвращении они доложили об этом, в сторону Лодьмы отправились сотрудники губрозыска. Разрыв на месте бывшей стоянки снег, оперативники обнаружили три трупа со следами многочисленных пулевых и ножевых ранений.

Особенно много порезов было на руках Щапина, что позволило сделать вывод, что он активно оборонялся. Так как был единственным из троих физически сильным и здоровым человеком. Было сделан и другое предположение: нападение на них было произведено в чуме во время сна.

19 апреля тела убитых были доставлены в Архангельск, и вскоре состоялись похороны:

Найти и задержать подозреваемых в убийстве, понятно, было делом проблематичным и несиюминутным - тундра необъятная. Пришлось начать со сбора информации, что позволило узнать от других обитателей тундры следующее: Валейский, Аничин и Назаров, поделив недалеко от Мезени между собой оленей, разъехались в разных направлениях. А примерно в каких, удалось выяснить из тех же источников.

Первым оперативной группой губрозыска был задержан Семён Валейский. Доставленный в Архангельск, он признал себя виновным и был приговорён губернским судом к десяти годам лишения свободы.

Если Валейский при задержании не оказывал сопротивления, то Никифор Аничин поступил иначе: окружённый с семьёй в чуме, он стрелял по оперативникам до предпоследнего патрона. А последним — лишил себя жизни.

Что же касается третьего соучастника преступления — Николая Назарова, то до него вскоре дошли слухи о смерти Аничина. (Тундра хотя и кажется безграничной, но вести по ней распространяются быстро). Поэтому решил явиться с повинной. Вот как об этом сообщила губернская газета «Волна»:

...Полтора месяца он шел с женой, неся на плечах детей, до Мудьюги (Патракеевская волость), питаясь одной рыбой и дичью, так как имевшиеся у них запасы муки и оленины были съедены. В Мудьюге он явился в волисполком и попросил отправить его в Архангельск, чтобы отдать себя в руки властей.

Если верить Назарову, он никакого участия в убийствах не принимал. И был терроризирован товарищами, которые за отказ от участия в этом деле грозили насилием над его семьей. Получив после убийства свой долю ограбленного, ему ничего не оставалось, как последовать примеру товарищей. Назаров находится под стражей.

Спустя месяц губернский суд, «учитывая явку с повинной и чистосердечное признание, а также пассивное участие в преступлении», приговорил Назарова к минимально возможному сроку заключения — трём годам. К тому же подоспела очередная — к годовщине Октябрьской революции — амнистия, и наказание стало условным.

Конечно, ему можно было предъявить иск по поводу возмещения материального ущерба — забоя и продажи государственных оленей. Но это было делом бессмысленным — что теперь с него возьмешь? — Ничего.. Этот вывод напрашивался сам по себе.

Кроме этого вывода губернское земельное управления сделало и другой — в связи безудержной тягой тундровых пастухов к «огненной воде» (водке) отказалось от продолжения эксперимента по содержанию оленей в непосредственной близости от Архангельска. Хотя его цель была благой — обеспечение больниц и детских учреждений олениной.

Предыдущий пост - Вальнев и кухня коммунальная