Фотоснимок 1970-х годов с сайта Старый Архангельск

Жили более чем безбедно: прислуга, кухарка и даже телефон. Так как Фёдор Меркулов служил инженером строительного отделения губернского правления: сначала младшим, затем старшим. А когда в августе 1918 года Архангельск был захвачен белыми и интервентами, у Фёдора Филипповича начался резкий карьерный рост: сначала стал заместителем заведующего, а потом и заведующим строительным отделом Временного правительства Северной области — считай, министром строительства!

Но благополучие продолжалось недолго — лишь до февраля 1920-го, так как к Архангельску подошла Красная Армия. Опасаясь за свою судьбу, Фёдор Меркулов, как и другие члены Временного правительства, решил бежать за границу. Но почему-то один. Конечно, прихватив всё, что можно было увезти — в основном, валюту. Почему не взял с собой жену? — Возможно, думал, что скоро всё ещё переменится. А поэтому оставил супругу, как говорится, на хозяйстве. А хозяйство было солидное: посуда, золото, серебро, драгоценности, напольные часы, дорогая мебель...

Понятно, что спрятать всё это в стул, как это сделала героиня романа «Двенадцать стульев», Татьяна Меркулова не могла. Значит, надо было срочно что-то предпринять — мол, большевики всё трудом нажитое добро наверняка реквизируют. И тут выручила одна из прислуг — Кицина, которая сказала, что поможет её знакомый — житель кегостровской деревни Одино Мырцев. Тот действительно согласился не только до лучших времён сохранить добро, но и за несколько ночей на санях перевёз его через Двину.

И теперь жилище Меркуловой стало выглядеть по рабоче-крестьянски: пара простых стульев, покрытый старой парусиной стол, на нём — жестяные чайник и кружка. И две оставшиеся от уволенной прислуги железные кровати. Но, как оказалось, вся эта инсценировка делалась напрасно — реквизировать никто не пришёл, так как её супруга новые власти посчитали техническим работником (спецом) и даже интересовались, когда он вернётся и приступит к работе по специальности.

Тем не менее Татьяна Меркулова с возвратом «непосильным трудом нажитого» не спешила — мол, подожду до лучших времён. И вот они настали — НЭП, и своё богатство можно было снова если не выставлять на показ, то по крайней факта его наличия не скрывать. Поэтому предложила вернуть. Но Мырцев не спешил — отделывался обещаниями. Во время очередного приезда на Кегостров, Меркулова застала в доме Мырцева подвыпившую компанию: хозяин с женою, обосновавшаяся в их доме Кицина и знакомые Мырцева — жители Архангельска — Поспелов с сожительницей Закусовой и её подруга Мышова. Мырцев познакомил Меркулову с горожанами и сказал, что они на следующей неделе помогут всё перевезти. А Поспелов, Закусова и Мышова не не только поддакивали, но и уговорили Меркулову съездить вместе с ними за город — к речке Черной Курье — за ягодами. Мол, морошки очень много. Та по наивности согласилась.

И следующий день оказался для Меркуловой последним — на безлюдном болоте Поспелов её убил, а труп с привязанным камнем вместе с Закусовой и Мышовой утопил в реке Кузнечихе. А через несколько часов в доме Мырцева начался делёж — на шестерых. Возможно, эта криминальная история на нём бы и закончилась, если бы через несколько месяцев Кицину не вызвали бы в угрозыск. Где поинтересовались, куда могла исчезнуть её бывшая хозяйка.

Кицина, конечно, сказала, что ничего не знает. Но тем не менее у подельников возникли опасения, которые решено было устранить. Вместе с устранением Кициной. Мырцев предложил съездить всей компанией на именины дочери в Пустошь, и когда сани в вечерних сумерках проезжали по льду Двины напротив Соломбалы, в ход пошла трёхфунтовая гиря — сзади по голове. Труп Кициной закопали в снег. В тот же день — делёж её доли.

Далее события развивались, как в заправском детективе. В январе 1924 году Мышова на чердаке своего дома якобы удавилась. Примерно тогда же не стало жены Мырцева — будто бы факт убийства Меркуловой и Кициной так на неё подействовал, что она скоропостижно скончалась.

Уход одного за другим из жизни людей, знакомых и связанных между собой, не мог не вызвать подозрений, и весной того же года Мырцев, Поспелов и Закусова были арестованы. Мырцев и Закусова во всём признались и уличили Поспелова, который не признал вины.

27 мая 1924 года Архангельский губернский суд признал всех троих виновными и приговорил к 8 годам лишения свободы каждого. Но в связи с тем, что за время, прошедшее после совершения двух доказанных убийств, были объявлены две амнистии (к годовщинам Октябрьской революции), Мырцеву и Поспелову срок был сокращён до двух лет, а Закусова освобождена от отбытия наказания. Так что суд и законодательство в ту пору были весьма либеральными...

Что же касается наследства семьи Меркуловых, то оно, несколько раз поделённое, было изъято у осуждённых и поступило в пользу государства. И, возможно, даже пошло на строительство вскоре появившейся на той же улице Карла Маркса школы № 6.

_____________________________________________________

Предыдущий пост - Щелбан от Моргунова