Ранее в сообщении «Согласие и веселье» были и в Архангельске я рассказывал, что первый клуб (место встреч и времяпрепровождения купцов, в основном иностранных) был открыт в нашем городе в конце восемнадцатого века — ещё при Павле Первом и с его разрешения. Преемником этого клуба вполне можно считать Коммерческое собрание, закрытое в 1917 году. Однако его двери оказались на замке вовсе не по прихоти революционеров, а по распоряжению губернатора, последовавшему 6 февраля, то есть за три недели до начала Февральской революции. Причина — нарушение «сухого закона», о котором я тоже недавно сообщал.

Причём нарушение было вызывающим, так как в те дни в Архангельске ощущалась нехватка продуктов первой необходимости и простые архангелогородки стояли за ними в длинных очередях, их мужья и сыновья гибли на фронтах Первой мировой, а в это время в Коммерческом собрании веселились и кутили господа. И об этом в городе практически все знали, в том числе и губернские власти. Когда же у них терпение кончилось, в газете «Северное утро» появилась публикация следующего содержания:

18 января при посещении чинами полиции Коммерческого собрания по Троицкому проспекту было обнаружено в карточной комнате среди разбросанных карт рюмки и бутылки с остатками вина. Все это доказывало, что в комнате происходило распитие. Дальнейшим осмотром обнаружено в кладовых Коммерческого собрания несколько бутылок с остатками вина. По свидетельствам клубной прислуги, распитие вин в Коммерческом собрании происходит довольно часто, а в клубные дни почти всегда, так что это является обыкновенным делом; все это совершается с ведома старшины Эдмонда Клафтона, который при опросе не отрицал факт распития. Кроме того, на собрании 28 декабря прошлого года был избран в число старшин на 1917 год высланный из Архангельска по подозрению в государственной измене Эрнест Ив. Шмидт, а о самом собрании не было заявлено полиции.

Ввиду этого постановлением господина архангельского губернатора от 6 февраля 1917 года за № 298 постановлено закрыть Коммерческое собрание города Архангельска на все время состояния города Архангельска на военном положении и, кроме того, старшину клуба Эдмонда Яковлевича Клафтона подвергнуть аресту в тюрьме на 1 месяц без замены штрафом, принимавших участие в распитии вина архангельского мещанина Александра Александровича Мейера, великобританского подданного Александра Германовича Брауна, мещанина города Риги Адольфа Гейн, потомственного почетного гражданина Эдмунда Оскаровича Гильде, сына учителя Гуго Яковлевича Стумберга, потомственного почетного гражданина Александра Александровича Люрса подвергнуть денежному штрафу на 1000 рублей каждого с заменой при неуплате арестом при тюрьме на 2 недели.

В следующем номере газеты была напечатана ещё одна заметка на эту тему:

Как мы уже сообщали, по распоряжению местной администрации закрыто на все время войны Коммерческое собрание за допущение распития в нем вина приносимого членами собрания. Про это «милое» собрание давно ходили слухи, что в нем творится повальное пьянство, но члены собрания умели заметать следы своего веселья, поэтому и держались очень долго.

В Архангельске даже поговорка сложилась об этом заведении: «Хочешь быть в веселом состоянии, иди в Коммерческое собрание». И действительно, оказалось, что в собрании не столько играли в карты, сколько в рюмочки. Но всему бывает конец, настал он и для Коммерческого собрания...

А вскоре и фельетон в стихах под названием «Шмидтиада»:

Раз в собрании Коммерческом
«Коммерсанты» собиралися
На жаргоне человеческом
Меж собою объяснялися:
— Выпьем братцы, выпьем водочки!
Братцы: «Выпьем», откликалися.
На столе икра, селедочки,
Вместе с влагой появилися.
Выпивали и закускою
Провожали влагу чистую.
И ходили рюмки, чарочки
По столу, богатом явствами.
Появились и сударочки,
Соблазненные богатствами.
Разгорелись лица, оченьки,
Страсти тоже разгоралися
И беседы до полноченьки
С выпиваньем продолжалися.
И гуляли люди «видные»
Члены Клафтоны и Бекеры,
Люди чести, безобидные,
Не какие-то штрейбекеры.
Полнотелые и жирные,
Вечно в холе, вечно сытые,
Не воинственные, мирные,
Кошельки деньгой набитые.
Люди верные «коммерции»
И себе и злату верные,
Выпивали по инерции
за дела свои нескверные...
Кто не с ними, тех дурачили,
В цель всегда наверно метили,
И порою так коньячили,
Что ногами пол метелили.
Шмидта славного, почтенного
Уважали люди клубные.
Да, такого парня «ценного»
Жаль им, жаль в минуты трудные.
И не раз, наверно, Клафтоны,
Люрсы, Гильде, люди стойкие,
Коньяком подчас обласканы
Проливали слезы горькие.
И, наверно, тайны строгие,
Что бывали средь беседушки,
Сохранят на годы многие
«Дорогого» клуба стенушки...

Не знаю, сохранили ли переехавшие на проспект Чумбарова-Лучинского стены клуба «тайны строгие», а вот страницы старых газет сохранили не только вышепроцитированные публикации о его посетителях, но и много других сведений. Но об этом в другой раз...

Предыдущий пост - До Экономии — на поезде