19 октября сообщество «Музей истории САФУ» разместило пост, посвященный преподавателю АЛТИ-АГТУ Борису Ивановичу Пугину, воспоминаниями о котором, точнее, о связанных с ним событиях я давно хотел поделиться. Что сегодня и делаю:

Год назад в сообщении Уточнение к объявлению" я рассказал, по какоЙ причине мне, второкурснику, в сентябре 1975 года довелось участвовать в перевозке мебели и оборудования деканата нашего факультета и ряда кафедр из главного корпуса АЛТИ в новый, только что построенный, уже принятый от строителей и изначально названный учебно-лабораторным. Денег за это нам, студентам, не платили — лишь стипендия (50 рублей), но всё равно это был лучший вариант, чем поездка в колхоз на уборку картошки.

За месяц работы мы невольно ближе познакомились с преподавателями этих кафедр и сотрудниками деканата, в частности, с Борисом Ивановичем Пугиным, незадолго до этого сменившем Олега Борисовича Ушакова на посту декана факультета. Лично мне Борис Иванович показал, где на стене следует повесить стенды с объявлениями, а когда перевозка и расстановка мебели закончилась, поручил на листах ватмана самого большого формата начертить тушью расписания занятий для первого-четвёртого курсов (учёба тогда начиналась 1 октября, лишь пятый курс — с 1 сентября).

Вскоре после начала занятий ко мне подошёл один из преподавателей кафедры ремонта и эксплуатации и предложил участвовать в работе НСО (Научного студенческого общества), точнее, подготовить доклад о ПАВ (о поверхностно-активных веществах, которых тогда только начинали использовать для предремонтной чистки деталей машин) и выступить с ним на конференции. Должен признаться, что это предложение особого энтузиазма у меня не вызвало, так как надо было делать одновременно курсовой проект, несколько работ, чертежи и ряд других заданий. Но отказаться было неудобно. Хотя никаких материальных выгод предстоявшая работа не сулила, если лишь моральное поощрение — в лучшем случае упоминание в институтской газете «Наш темп».

Что ж, если согласился — значит, надо приступать. И я отправился в технический отдел областной библиотеки — Добролюбовки, находившейся тогда ещё на улице Карла Либкнехта. Там мне подобрали нужные научные журналы, и я занялся тем, что ныне называется копипастом. Нет, тупо и чисто механически не копировал цитаты из публикаций, а, как смог, обработал их содержимое, проще говоря, отредактировал, скомпоновал и в итоге получился неплохой и информативный доклад. По крайней мере, так его оценили.

После окончания конференции, там же в аудитории её проведения, меня подозвал Борис Иванович Пугин и спросил, не найду ли я время заняться исследованием совсем иного плана — отнюдь не технического. Дело в том, что его, как декана, озадачивал факт большого отсева первокурсников, приехавших учиться из районов области — главным образом, после первой сессии (не смогли сдать экзамены). И это несмотря на то, что оценки в аттестатах о среднем образовании у них были высокие, точнее, выше, чем у выпускников городских школ.

Здесь следует пояснить, что в ту пору при поступлении в институты существовал следующий порядок: к арифметической сумме оценок за четыре вступительных экзамена приплюсовывалась средняя оценка аттестата. И за счёт последней, более высокой, выпускники сельских школ опережали в конкурсе на поступление городских абитуриентов. Хотя сдавали экзамены их, в основном, слабее. Но на этот факт приёмная комиссия внимания не обращала, да и не могла что-то изменить — правила есть правила.

Поэтому Борис Иванович и предложил мне проследить эту закономерность, чтобы потом сделать нужные выводы. Но чтобы проследить, надо было просмотреть все аттестаты об образовании, результаты вступительных экзаменов и оценки хотя бы за первую сессию на каждого студента факультета. То есть очень большой массив информации и к тому же не публичный — все эти сведения имелись лишь в личных делах. О чём я и сказал: «Они же мне недоступны...»

«Будут доступны, — услышал я в ответ, — пойдёмте в деканат...» А там Борис Иванович открыл шкаф с личными делами студентов: «Когда будет свободное время, приходите и занимайтесь». А свободное время у меня появлялось лишь после третей и четвёртой пары — в третьем или пятом часу дня. Поэтому, уходя с работы, декан оставлял мне ключ: «Сдадите на вахту».

О том, что почерпнутую из личных дел информацию я не должен был распространять, Борис Иванович даже и не предупредил, так как не сомневался в моей порядочности. И я никому из сокурсников даже не сообщил, чем просматриваю их личные дела. А в них можно было найти много занятного — так, к заявлению о приёме одного одногруппника было пришито слёзное письмо отца, который просил ректора Боховкина обязательно принять сына в институт — мол, мальчик хороший, по дому всё делает, даже со скотом обряжается...

В ходе просмотра дел пришлось сделать отдельные выборки по городским и сельским (поселковым) абитуриентам по оценкам аттестатов, по вступительным экзаменам и первой сданной ими уже в качестве студентов сессии. И вышесказанный вывод подтвердился: городские сдавали вступительные экзамены лучше, но сельские опережали их за счёт среднего балла аттестатов. Что, понятно, никак не помогало им при сдаче экзаменов первой сессии, в связи с чем для некоторых она оказывалась и последней...

Поэтому сам собой напрашивался и другой вывод: в сельских школах и школах лесных посёлков оценки завышали. И в этом мне довелось убедиться ещё на первом курсе на опять же одном из первых занятий по английскому языку. Проходили тему «My family» (Моя семья) и один из согруппников произнёс следующее: «Май тхе фатхер ворк ин тхе лЭспромхоз». Именно так — с ударением на «Э». Преподаватель закрылась листом (чтобы не видно было лица), закашляла и вышла, а мы уткнулись в учебники, чтобы подавить смех. Когда преподаватель вернулась, то спросила: «А какая у вас была оценка по английскому в школе?» — «Пять». — «Да, работы нам предстоит много и, пожалуй, с самого начала...» Позднее мы узнали, что в школе, где учился сын «фатхера из лЭспромхоза», все учителя были многостаночниками (преподавали по несколько предметов), а английскому языку его учил преподаватель математики, физики и физкультуры, когда-то изучавший немецкий...

Когда подтверждающая выше сделанные выводы статистика была готова, я передал все свои записи Борису Ивановичу и он на их основе сделал доклад — видимо, на заседании ректората или учёного совета АЛТИ. И последствия не заставили себя долго ждать — не знаю, как на других факультетах, а на нашем появились так называемые кандидаты из числа тех городских абитуриентов, кто сдал вступительные экзамены, но не прошёл по конкурсу. Почти в каждой группе первого курса по два-три человека. А отличались они от студентов лишь тем, что не получали стипендии. В остальном же были, как все — посещали занятия, выполняли задания и сдавали экзамены первой сессии. И по её результатам заняли места вылетевших, то есть не сдавших экзамены. Таким образом, официально — на сновании приказа ректора — становились полноправными студентами.

За свою работу я никаких дивидендов не получил, даже в виде более высокой экзаменационной оценки, так как Борис Иванович у нашей группы не преподавал. Лишь — «Спасибо!». Но зато, как и в случае с подготовкой доклада о ПАВ, приобрёл опыт работы со статистическими данными, научился их анализировать, делать на их основе выводы. Да и самостоятельно научился писать тексты докладов и статей. Что в будущем пригодилось...

Крайний раз я видел Бориса Ивановича очень давно — когда ещё по Архангельску бегали трамваи. На остановке у кинотеатра «Мир» я выходил из вагона, а он входил. Поэтому успели только кивнуть друг другу. Но зато его автограф, точнее, подпись на выписке с оценками из диплома осталась навсегда:

В заключение остаётся сказать, что при просмотре институтской газеты «Наш темп» за 1960-1980-е годы я много раз встречал на её страницах фамилию Пугин. Иногда в пояснительном тексте к фотографиям. И две из них (1964 и 1983 годов) воспроизвожу ниже:

Предыдущий пост - Котлы, июль-сентябрь 1979-го