На днях ознакомился со сборников очерков «Северная Русь», изданным в Москве в 1903 году. Его автором был писатель, журналист и краевед Павел Амплиевич Россиев, много путешествовавший как по России, так и по Европе. Это обстоятельство позволял ему сравнивать увиденное на родине и за рубежом.

Один из очерков сборника был посвящён Архангельску, причём некоторые его абзацы вряд ли могли понравиться местным властям. Но обижаться на автора сборника причин не было — он словесно запечатлел то, что увидел своими глазами:

Северная Двина — не хуже Почоры. Оттого, возвратясь в Архангельск, нет надобности вздыхать о великой реке, протекающей по богатому, но, как тридесятое царство, неведомому краю...

Вот он — Архангельск... Город десятки раз описывался, поэтому я не буду касаться истории его, а ограничусь только впечатлениями, вынесенными из осмотра его.

Расположился он на правом берегу Двины и потянулся в длину верст на 8-9, в ширину Архангельск занимает едва ли и три четверти версты, так как болотистая тундра не позволяет больше развернуться.

Главная улица — Троицкий проспект, параллельно которой легли Средний проспект и окраинная Новая дорога, перерезанная узкими, плохо мощеными переулками. Не скажу, что бы и Троицкий проспект отличался красотой.

— Что стоит у вас осматривать? — спросил я архангельского жителя, подсевшего в вагон на ст. Тундра, когда ехали из Вологды.

Он пожал плечами.

— Как вам сказать... Город вообще интересный. Осмотрите музей с чучелами птиц и зверья и принадлежностями охоты, побывайте в соборе, в гавани — Соломбалой зовется, в Кузнечихе, если интересуетесь житьем-бытьем местной бедноты. Попутно наткнетесь и на другие достопримечательности.

— Есть порядочные гостиницы?

— Поезжайте в Троицкую. Это — лучшая.

Действительно, гостиница недурная. Чисто, прилично, номера светлые, просторные. В коридоре вывешано объявление: «Покорнейше просим не появляться в коридоре в нижнем белье». Говорю слуге:

— А разве случалось нечто подобное?

— В прошлом году отставной полковник у нас стоял; так он по утрам гулял по коридору чуть что без ничего...

До музея недалеко, и он представляет несомненный интерес, знакомя с промышленностью Севера.

Ещё ближе — собор, построенный в 1743 г. Он двухэтажный, пятиглавый. Нижняя церковь темновата, но верхняя светлая. Во второй ярус ведут две лестницы. Посредине 3 маленькие пушки, а под ними надпись: «Государь Императоръ Петръ I, грамотою 1706 г. iюля 24-го дня на имя Архангельскаго Архiепископа Афанасiя пожаловалъ ему три пушки, из взятыхъ въ томъ годѣ въ плѣнъ подъ Архангельскомъ шведскихъ фрегата и яхты».

У правой от входа стены под позолоченным балдахином хранится сосновый крест в шесть аршин. Сторож объясняет:

— Сам царь Петр Великий сделал в память спасения от бури в Белом море. Теперь его шесть человек не в силах поднять, а Петр сам сделал и в храм принес.

— Неужели?

Оглядываюсь — дама с мальчиком лет семи-восьми.

— Так точно, сударыня.

Барыня лорнирует. Мальчик спрашивает:

— Мама, он был великий — царь?

— Великий, детка.

— Мама, а он родился великим?

Мама улыбается:

— Да, он и родился Великим.

— А почему Костя с Соней родились маленькими?

Мать улыбается и молчит. Сторож, шмыгая носом, вставляет:

— Вообче, теперь народ мелок пошел...

На кресте надпись по-голландски: Dat Kruns maken kaptein Peter van a. Chr. 1694.

Около собора Гагаринский сквер. Белоствольные березы ласкают глаз. Аллея их приводит к памятнику Ломоносову. Ломоносов стоит в тоге на полушарии. Коленопреклоненный гений подает ему лиру. Богомолки, которые, как известно, ни над чем не задумываются, искренно принимают «архангельского мужика» за святого, и часто можно видеть, как эти дряблые, разбитые ногами и голосом старушки в крашенинных сарафанах, с остроносыми сороками на головах, молятся перед памятником.

На набережной, где тянутся прекрасные бульвары, стоит полуразрушенный домик Петра Великого. Голые стены, совершенно пустые комнаты, без всякого намека на то, что здесь когда-нибудь трепетала жизнь.

Хромой мужик водит по грязным комнатам и как-то досадно становится за общество, равнодушное к дорогим памятникам. Скажите, ну дорого ли стоит создать из этого сруба уголок, который бы воскрешал в памяти образ Преобразователя России, так много трудившегося на пользу родного севера?

На Западе умеют достойно чтить память менее славных предков. Сколько там , великого музеев, домов, соединенных с именем того или другого знаменитого, великого человека. А у нас...

Единственный домик Петра Великого, который поддерживается, — это петербургский, да и то, может быть, что обращен в часовню. Зато в Архангельске, в Валуйках и т.д. — полнейшая мерзость запустения.

Я видел домик Петра Великого в Заандаме, или, как у нас принято называть: Саардаме. И что же? — Он хранится под каменным футляром. Он защищен от влияний разрушающих стихий. В заандамском домике все: и картины, и голландские надписи, и стихи русских поэтов, — все напоминает о гениальном государе.

В архангельском домике Петра — во всех пяти его комнатах — ничего кроме паутины, насекомых, обломков кирпичей и грязи. Из заандамского приюта Петра не хочется уходить, а в архангельском десяти минут не пробудешь...

Да, этот «гнилой» Запад! Как, однако, он оставляет за собой здоровую Русь, ту, о которой Некрасов справедливо сказал:

Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая,
Ты и бессильная,
Матушка-Русь!..

Куда ещё идти? Что смотреть? На пристани копошатся соловецкие монахи, пароход которых завтра идет в Соловецкую обитель. Монахи-плотники, монахи-кузнецы, монахи-матросы — все тут, и никого не удивляют.

Идти ли в Кузнечиху, где ютится местная беднота? — Зачем? — Чтобы видеть, как живут бедняки в Архангельске?.. Да разве они живут? Бедняки маются, а не живут; а маются везде одинаково. И я думаю — надо быть жестоким человеком, чтобы устраивать спектакль из маяты пасынков судьбы...

После цитирования необходимо сказать, что вышеприведённые фотоснимки заимствованы у Дмитрия Бычихина, а единственная имеющаяся в сборнике фотография Архангельска была сделана Павлом Россиевым, как он уточнил, «на пристани, напротив собора». То есть на Соборной (Красной) пристани. Но собор в объектив фотоаппарата не попал, так как снимок был сделан под углом к Набережной, поэтому запечатлёнными оказались стоящие на ней каменные здания:

_____________________________________________________

Предыдущий пост - Костя-конструктор