За годы учёбы в АЛТИ — 1974-1975-й — мною и моими сокурсниками было прослушаны сотни часов лекций как по общественно-политическим дисциплинам, так и по техническим. К числу последних относился и такой предмет, как «Теплотехника», хотя для нас, будущих механиков, профильным назвать его было нельзя. Однако поскольку он содержался в учебном плане, то был обязательным для изучения на третьем курсе. А читал лекции по нему преподаватель кафедры теплоэнергетики и теплотехники Владимир Васильевич Юницын, фотопортрет которого мне на днях любезно предоставили сотрудники Музея САФУ:

Видимо, по той причине, что предмет считался непрофильным, его изучение ограничивалось лишь лекциями со сдачей экзамена в конце года, то есть в весеннюю сессию. А семинары и практические работы не предусматривались. Таким образом, одна теория, которую Владимир Васильевич преподносил нам, студентам-механикам двух факультетов (всего 7-8 групп), на четвёртом этаже в аудитории 409 (или 410) — самой большой по площади в главном корпусе института.

Преподносил дважды в неделю: по вторникам — третья пара, по четвергам — четвёртая. И делал это невозмутимо, то есть не обращая никакого внимания на разговаривающих между собой студентов — не менее чем двух сотен человек. Проходившие тогда по коридору мимо этой аудитории, особенно в часы четвёртой пары, наверняка слышали раздающийся из-за двери непрерывный гул и спокойный голос преподавателя. И никогда, и ни одного не то что окрика, но даже замечания в адрес студентов.

Насколько большой была аудитория, столь же огромной была и доска, которую за лекцию Владимир Васильевич раза три-четыре заполнял формулами и графиками. Вот такими:

Заполнял и стирал, заполнял и стирал... А мы, к третьему курсу уже научившиеся одновременно разговаривать месяца лекций были вынуждены завести вторые общие тетради (в 96 листов). И стали всерьёз задумываться, как эти бесчисленные формулы и графики запомнить, образно говоря, запихнуть в голову? И как будем сдавать экзамен? Но ведь как-то наши предшественники-старшекурсники сдавали... А как именно, мы от них и узнали. И эта информация нас успокоила. Но об этом ниже...

Пока же скажу, что Владимир Васильевич обладал феноменальной памятью - как по своему предмету, так и на лица. И никогда не пользовался подготовленными бумагами — всё из головы. Но один бумажный носитель информации — записную книжку — всё же имел. А доставал её из кармана пиджака раза три за семестр, предложив при этом старостам групп предоставить журналы. И начинал перекличку, причём мы все знали, что встать сначала за себя, а затем повторно (за отсутствующего друга) — бесполезно.

На выявление отсутствующих на лекции, понятно, уходило много времени, но Владимир Васильевич не спешил. Столь же неспешно заносил фамилии прогульщиков в записную книжку. Так формировался чёрный список студентов, но составлялся не просто так, а к предстоящему экзамену. А мы от старшекурсников уже знали, что фигурантам этого списка на нём не поздоровится. Знали все, но некоторые всё равно прогуливали (особенно четвёртую пару) — мол, перекличка лишь три раза в семестр, на этот раз пронесёт...

Миновал учебный год, началась весенняя сессия. Перед экзаменом, как положено, консультация. Пришли все, о чём-то спрашивали Владимира Васильевича, но только не о том, как он будет принимать экзамен, то есть о том, что действительно ли на экзамене можно пользоваться всем — и конспектами, и учебниками. Об этом нам и поведали старшекурсники.

Когда консультация уже заканчивалась, вопрос задал комсорг группы, который как раз числился в чёрном списке (два или три прогула). Фамилию его называть, конечно, не буду, только скажу, что он, по успеваемости был средним студентом, на лекциях, как правило, сидел в первом ряду и кивал головой сказанному преподавателями — старался им запомниться. Мол, это пригодится на экзаменах. И на консультации он решил выставить себя в выгодном свете, полагая, что прогулы сразу же будут прощены. Поэтому задал неожиданный и для нас (вызвал усмешки), и в первую очередь для Владимира Васильевича вопрос: «В чём необходимость принятия новой Конституции?»

Дело в том, что в мае 1977 года началось всенародное обсуждение проекта новой Конституции, и эта тема, как говорится, была на слуху. И её в выгодном для себя аспекте решил использовать наш комсорг. Его вопрос, никак не относящийся к теплотехнике, конечно, вызвал удивление у Владимира Васильевича. Но он нашёл, что ответить — невозмутимо повторил то, что говорилось с экранов телевизоров и писалось в газетах. На этом консультация и завершилась...

Экзамен. Небольшая аудитория, длинный Т-образный стол. Владимир Васильевич приглашает сразу десять человек. Заходим, тянем билеты, рядом с которыми стопа газет и записная книжка. Садимся по пять человек с каждой стороны стола. «Готовьтесь», — Владимир Васильевич, демонстративно давая понять, что за нами не следит, развёртывает первую газету (большого формата, такие теперь редкость). Видимо, в насмешку, напечатанные в ней материалы как раз об обсуждении проекта Конституции.

Мы же тем временем достаём из-за ремней и из-под пол пиджаков конспекты, сначала листаем их на коленях. Когда же Владимир Васильевич, глядя в окно, развёртывает другую газету, уже не опасаемся — конспекты на столе.

«Кто готов?» —минут через двадцать из-за газетного листа раздаётся вопрос. Сначала отвечают те, кто в прогульщиках не числится. Подхожу, сажусь рядом, только начинаю отвечать и слышу: «Достаточно, отлично...» Один за другим покидают аудиторию сдавшие экзамен: хорошо, отлично, хорошо, отлично...

Подошла очередь прогульщиков: «Чтобы получить оценку «удовлетворительно», вам обязательно надо решить задачу...» Или две, три, четыре — в зависимости от того, сколько прогулов. Пользоваться опять же можно всем, но от этого не легче - ведь практических занятий не было... И никто не решает даже одну, тогда вместо одной нерешённой — две... И так продолжается несколько часов, после которых прогульщики (в том числе наш комсорг) покидали аудиторию выжатые как лимон. Но покидали ненадолго — на следующий день пересдача. А ведь надо уже готовиться к следующему экзамену...

Надо полагать, после двухдневных мытарств и наконец-то с горем пополам полученной оценки «удовлетворительно» у них остались о Владимире Васильевиче не очень хорошие воспоминания. Я же ничего плохого в его адрес сказать не могу. Более того замечу, что за всё время учёбы у нас не было другого столь терпеливого преподавателя, совершенно не реагировавшего на наше к нему неуважение — неуважение в форме болтовни. А он её как будто не замечал, и на экзамене к студентам (даже прогульщикам) относился предельно уважительно. И, конечно, не было ни одного другого преподавателя, позволявшего на экзамене пользоваться чем угодно. Так как, скорее всего, понимал, что содержащиеся на почти двухстах страницах наших конспектов все формулы и графики невозможно запомнить даже самому прилежному зубрёжнику. К тому же, повторяю, предмет «Теплотехника» был для нас непрофильный...

Предыдущий пост - «Подзаборная» фотография