Осенью 1912 года по Архангельску распространились, как сперва казалось, самые невероятные и неправдоподобные слухи о событиях, имевших место в Сурском женском монастыре. Одни уверяли, что в обители произошел бунт монахинь, другие добавляли, что он был подавлен силами полиции, третьи утверждали, что монастырь закрыт и все монахини разъехались по домам. На вопросы журналистов о том, что же на самом деле случилось в Сурском монастыре, Архангельская духовная консистория отвечала молчанием. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь.

Журналисты вскоре нашли другие источники информации, и уже в ноябре архангелогородцы зачитывались статьями, опубликованными в "Биржевых ведомостях" и "Архангельске". <

Помещенная в столичной газете статья начиналась так: "У нас вкратце уже сообщалось о скандальном происшествии в женском монастыре в с. Суре Пинежского уезда, на родине Иоанна Кронштадтского. Еще раньше монахини не взлюбили игуменью Порфирию за ее строгость. По словам игуменьи, монахини, забыв иноческий обет, вели знакомства с ссыльными, пели революционные песни и проч. Когда же ссыльных удалили из монастыря, то монахини увлеклись крестьянскими парнями..." <

Газета "Архангельск", по-своему описывая ситуацию, сложившуюся в монастыре накануне волнений, более подробно остановилась на следующей истории:

"Несколько лет тому назад в монастырь священником был назначен о. Георгий Макавеев - человек красивый и энергичный. Между священником и монахинями установилась большая дружба. Батюшка занимался врачеванием не только душевных, как священник, но и телесных недугов.

Это врачевание возбудило ревность в матушке... Епархиальным епископом Михеем священнику было воспрещено посещать монахинь в их келиях. Прошло спокойно некоторое время. Но вот в одно из воскресений о. Георгий не вытерпел и после обедни зашел в келью монахини-ризничей. Послушница-чтица, заметив это, сказала батюшке, что ему запрещено ходить по келиям, и известила о происшедшем игуменью. А чтобы донос ее не сочли лживым и чтобы священник как-нибудь не вывернулся, послушница закрыла келью на замок. Таким образом был установлен факт...

После этого священник был переведен из монастыря в сельский приход, хотя и лучший, но в монастыре против игуменьи возникла оппозиция части сестер, недовольных переводом врачевателя: полетели в Архангельск просьбы в защиту дорогого батюшки..." <

Последовательность дальнейших событий такова: нагрянула ревизия, в результате проверки в "денежных делах монастыря выявились непорядки", игуменья Порфирия была отстранена от должности, а бдительная послушница сослана "в черные труды" в дальнюю пустынь. На место священника был назначен бывший протоиерей Павел Богданович, на которого вскоре ввиду отсутствия игуменьи возложили и ее обязанности. Вследствие этого сложилась крайне необычная и ранее неслыханная ситуация - во главе женского монастыря оказался мужчина.

Однако так продолжалось недолго - сменивший Михея новый епископ Нафанаил по-другому взглянул на ситуацию. С его помощью мать Порфирия смогла оправдаться перед Синодом и была вновь назначена игуменьей. Но возвращаться одной в монастырь к не желавшим даже видеть ее сестрам было страшно, поэтому она упросила своего знакомого - кемского викарного епископа Варсонофия - ее сопровождать. Впрочем, как будет ясно из далее приводимой статьи, и не только его.

"Когда узнали о назначении нелюбимой игуменьи, монастырь взволновался. Скоро было получено сообщение, что она прибудет в Суру 28 сентября. Наступил день приезда. Во время церковной службы раздался звон колокола.
- Едет, едет! - испуганно завопили сестры.

В церковь вошла игуменья, сопровождаемая епископом Варсонофием, клиром и двумя урядниками. В одном углу поднялся плач, на него откликнулись другие сестры. Не прошло и пяти минут, как вся церковь наполнилась стоном и истерическими выкрикиваниями. <

Расталкивая собравшихся направо и налево, к клиросу подбежали два урядника. Один из них ударил регентшу в грудь, та упала без чувств.
- Ой, регентшу убили! - завопили монахини. Какое имеете право драться!
- Ах, вы... - и далее последовали нецензурные слова.
- Всех вас по публичным домам разослать надо, - вторил второй урядник.
В церковь был вызван фельдшер, который приводил упавших в обморок сестер в чувство...

На следующий день все монахини были созваны в трапезную.
- Сестры, - начал епископ, я не мог вчера прочитать указ о назначении игуменьей матушки Порфирии, так как вы вчера искусственно разыграли свое недовольство.
- Напрасно обижаешь нас, владыка! - заголосили монахи.

Началось чтение указа, монахини хранили гробовое молчание. Лишь только кончилось чтение, со всех сторон послышались крики: Не хотим! Не надо игуменьи! Не останемся с ней! Уедем!

Варсонофий обо всем происшедшем решил донести епархиальному епископу. Большинство монахинь потребовало свои паспорта и собралось выехать из монастыря".

Именно одна из них, покинувшая обитель и оказавшаяся по пути домой в Архангельске, и рассказала журналистам о скандальном происшествии. Возможно, если бы информация о нем ограничилась только статьей в местной газете, то губернские власти сделали бы вид, что ничего серьезного не случилось. Однако материал, опубликованный в "Биржевых ведомостях", не остался незамеченным в столице.

Спустя неделю после его появления из министерства внутренних дел в адрес архангельского губернатора пришел запрос, "действительно ли полицейские чины применили к монахиням насилие".

Исполнявший обязанности губернатора В. Брянчанинов поручил разобраться в этом деле прокурору окружного суда С. Некрашу и пинежскому исправнику В. Едельскому. Последний перепоручил следствие приставу 2-го стана уезда Шевченко - лицу, безусловно, заинтересованному в благоприятном для полиции завершении дела, так как именно с его согласия веркольский и сурский урядники сопровождали игуменью. Но, несмотря на личную заинтересованность, пристав достаточно объективно провел расследование, допросив при этом всех участников и свидетелей происшедшего.<

Из сохранившихся протоколов допросов следует, что описанное в статьях мало чем отличается от показаний пострадавшей стороны. Так, например, регентша хора, послушница Анна Смех сообщила: "Я не могла запеть от плача, во время этого прибежали на клирос два урядника - местный и веркольский. Местный, Усынин, ударил меня в подбородок и зубы кулаком и в это время я упала. От обиды худо сделалось с сердцем и меня вывели под руки. Сестры урядников стали останавливать, говоря, какое вы имеете право так поступать. Урядники отвечали: Нам приказано!..."<

Послушница Антонина Мозгова показала: "Урядник Усынин подошел ко мне и предложил молчать, а другой - Летовальцев дважды толкнул меня в бок". Послушница Марфа Ильина добавила: "Летовальцев замахнулся на меня и произнес такие слова, какими называют только публичных девушек". Рассказы других сестер аналогичны.

Совсем иное можно прочесть в показаниях прибывших вместе и игуменьей духовных лиц и монахов Веркольского монастыря. Так иеродьякон Евсевей заявил: "Насилия со стороны урядников не замечал". Ему вторил послушник Николай Булычев: "Урядники ничего противозаконного не делали, монахинь не били и не толкали". А монах Агафон сослался на плохую память: "Помню только, что монахини кричали: "Приехали подкупленные!" Больше я ничего не помню".

Думаю, нетрудно догадаться, что и подозревавшиеся в противоправных действиях урядники Ефим Летовальцев и Савватий Усынин полностью отрицали свою вину.

Совершенно не принимая во внимание показания пострадавших, губернское правление, рассмотрев в январе 1913 года результаты разбирательства, постановило: "Следствием выявлено, что урядники Усынин и Летовальцев никаких насилий над монахинями не производили и оскорблений не наносили. Следственное дело считать закрытым".

Аналогичное заключение содержалось и в ответе, посланном в столицу губернатором С. Бибиковым. В свою очередь вице-губернатор В. Брянчанинов направил в редакции газет письма с требованиями напечатать опровержения приведенным в статьях фактам о действиях полицейских чинов.

Что же касается опровержений о причинах и подробностях скандального происшествия, окрещенного прессой не иначе как "бунтом монахинь", то никаких требований опубликовать их ни от руководства епархии, ни от вновь воцарившей игуменьи, ни от священика и монахинь не последовало...

                                                                                               Михаил ЛОЩИЛОВ 
                 Статья была опубликована в газете "Правда Севера" 30.03.2000 г.